Как остановить утечку мозгов?

Во время вступительной презентации политолог Саясат Нурбек рассказал, что с 2008 года наблюдает за судьбой большого количества участников олимпиад по математике и физике. В массе своей до сегодняшнего дня она складывается за пределами Казахстана. Рекрутинговые компании и представители ведущих университетов США, Европы и России начинают отслеживать их прогресс уже на раннем этапе, и по достижению определённых результатов предлагают им поступать в свои заведения без какого-либо серьёзного конкурса.

Подобную траекторию можно увидеть на примере Игоря Ганичева, уроженца одного из сёл Восточно-Казахстанской области. После серии олимпиад он поступил на программу по компьютерным наукам Массачусетского технологического университета, к 30 годам стал миллионером, продав стартап, который он создал совместно с научным руководителем, и впоследствии оказался сотрудником исследовательского подразделения компании Google – Google Brain, работавшей над проектом AlphaGo. В нём он стал одним из ключевых разработчиков, развивая технологии больших данных, искусственного интеллекта и машинного обучения.

По словам Нурбека, теоретическое описание стратегия привлечения талантов США получила в книге «Структура научных революций» американского философа Томаса Куна. Основываясь на идеях Вэнивара Буша, помощника президента Франклина Рузвельта по науке, работа объясняет, что в стремлении генерировать новые базовые технологии государству необходимо делать ставку на массовое привлечение людей с большим потенциалом и создание для них специализированной среды. Следуя этой логике, во время второй мировой войны Америка смогла переселить существенную часть научно-технической элиты Европы.

Сейчас подобный подход применяется в отношении всего мира и его институциональную силу вряд ли кому-то удастся превзойти.Ректор университета «Нархоз» Эндрю Вахтель подчеркнул, что гении всегда будут стремиться уехать из-за невозможности реализовать себя в стране рождения. И вряд ли кому-то, включая Казахстан, удастся это предотвратить. Попытки государства вернуть их обратно, по его мнению, будут тщетными. Гораздо более важным для решении проблемы утечки умов должен стать вопрос о том, почему в страну не возвращаются люди, достигшие хороших, но не самых высоких карьерных или научных результатов.

Его релевантность, по мнению ректора, подтверждают опыт Германии, Франции и Швеции, граждане которых проявляют малый интерес к миграции: «Почему так происходит? В Швеции создали островки, где профессионалы могут работать. Почему я считаю Назарбаев университет провальной затеей? Если они потратили столько денег и не смогли создать условия, чтобы лучшие люди оставались здесь или возвращались – проект провален. Если вы будете создавать такие проекты, нужно создавать и дополнительные условия, чтобы люди оставались. Стараются ли это делать? Мне кажется, что не стараются, а лишь привлекают иностранцев, платят им большие деньги, но не создают среды».

Президент фонда «Аспандау» Канат Нуров видит две причины для оттока людей: отсутствие научной среды и отсутствие инвестиционного климата. Из-за отсутствия должной среды высшее образование оказывается не так сильно связанным с исследованиями. Следствием этого стала примитивизация вузовских программ, ядро которых составляют лишь практические и прикладные навыки. Тогда как основополагающей задачей университетов всегда было добывание новых знаний, что видно на примере высшего образования США. «У нас нет и инвестиционного климата, который позволил бы человеку, который добыл какое-то знание, коммерчески его применить. Нет институтов, которые обеспечили бы ему собственность. Он, скорее, становится объектом рейдерства. Вплоть до правительственного уровня», - добавил он.

Перед тем как заявлять о развитии масштабных инноваций и ориентировать на это образовательную систему, Казахстан должен трезво оценить свою способность конкурировать с США. Америка всегда будет давать молодым людям больше возможностей для воплощения самих себя, убеждён глава холдинга Centras Group Ельдар Абдразаков. Поэтому стране важно ставить вопрос о своей стратегической позиции исходя из желаемой структуры экономики. И решение, по мнению предпринимателя, не стоит искать в производстве качественной продукции, следуя примерам Германии или Японии. Равно как и в выпуске дешёвых товаров, копируя в этом Китай.

«Где наши шансы? Мы очень хорошо работаем с Disruption (подрывными инновациями - V), тем, что сработало в других экономиках или даже не сработало, но могло бы быть переработано здесь. Это не вопрос самых передовых вещей, их трудно догнать, для этого очень сильно должно повезти. При этом мы не можем отказаться от нефти и металлов. <…> У нас нет (отраслей - V) марафонцев, нам нужно выбрать какую-то небольшую нишу и одно-два десятилетия потратить на появление в ней бизнес-моделей, которые будут применимы здесь и на Западе. Это не Google, конечно, но нужны быстроразвивающиеся вирусные технологии», - считает он.

По мнению Нурова, решать проблему человеческого капитала необходимо комплексно. Одной из частей этой политики может стать системная работа с людьми, уезжающими из Казахстана. Заключаться она должна не в том, чтобы всеми силами возвращать их обратно, а в том, чтобы развивать совместные проекты, которые они смогут совмещать с основной работой за рубежом. Другой важный компонент этой политики – сокращение оттока людей неказахской национальности. Оно не должно быть силовым, гораздо важнее направить усилия на интеграцию других национальностей в общую культурную среду. Её третьим компонентом необходимо сделать кардинальную перестройку системы образования, которая бы учила людей мыслить, самосовершенствоваться и ориентироваться в нынешних социальных изменениях.

Консолидировать же все три составляющие должна культурная политика, построенная на ценностях гражданского единства и свободного правосознания. Правосознание, подчеркнул Нуров, особенно важно, потому что сейчас люди склонны воспринимать существующее законодательство как источник права, которое во многом только подавляет их свободы. Тогда как право находится выше законодательства, и оно всегда было лишь инструментом его выражения: «Если мы оформим эти цели хотя бы в образовании, начиная со школьного, то нам многое удастся изменить. Нам даже массовая стандартизация не нужна будет, если у людей появятся ценностные ориентиры. Сама по себе социальная среда не возникнет, это долгий процесс. Но при помощи образования её можно создать».

Программа «Болашак», которая прежде пыталась упредить появление проблемы человеческого капитала, пока с ней не справилась, констатировал Нурбек: «Мы не сконцентрировали выпускников на определённых направлениях. Мы тонким слоем размазываем их по отраслям экономики. Новые навыки при этом остаются неприменимы – в Казахстане существует 6-7 базовых отраслей, в которых полученная теоретическая подготовка не имеет смысла. <…> Кроме того, в программе нет передаточного механизма, не прописан процесс адаптации людей после возвращения с учёбы в Казахстан». Однако Абдразаков указал на неочевидные плюсы программы: участники «Болашака» стали более либеральны в своих взглядах, они создали международные связи и помогают стране интегрироваться в глобальную культурную среду.

По мнению Вахтеля, большим упущением в государственной образовательной политике остаётся то, что множество ресурсов тратится на очень способных молодых людей. Разбавить эту практику можно было бы поиском талантов в Казахстане, способности которых могут быть скромнее, но не менее важны: «Мы создали такую программу в Кыргызстане. Мы нашли детей из самых бедных слоёв населения, дали им дополнительный год школы, а потом – бесплатное образование в университете. Эти студенты как раз и остаются в стране, потому что у них нет ресурсов, которые давали бы им возможность уехать. Они остаются работать и делать общество лучше на своём небольшом участке. И я абсолютно уверен, что такую же программу можно создать в Казахстане, это позволит не тратить много ресурсов впустую».

Ректор отметил, что люди не становятся гениями в университетах, и довольно часто общество не совсем правильно воспринимает их роль. Они не должны давать людям профессиональные навыки, которые те смогут получить на работе. Университеты должны учить их самостоятельности, широте мышления, свободному поведению и гибкости взглядов. Нуров поддержал Вахтеля, указав на то, что университеты не обязаны прямо взаимодействовать с экономикой. Они подчиняются другой лоигке развития и, прежде всего, должны работать на развитие науки, которая только впоследствии может принести практические результаты.

Такая форма существования университетов, по мнению Вахтеля, как раз и делает возможным гражданское единство и свободу. Казахстан нуждается в подобной образовательной экосистеме, и создать её он попытается на территории своего университета. При этом основной потенциал ректор видит не столько в части естественных наук – они требуют больших капиталовложений и технического оснащения – а, скорее, в социальных. На его взгляд, гораздо легче будет создать среду для социологии, экономики, бизнеса и смежных дисциплин, которые не требуют дорогостоящих лабораторий и оснащения. А для её появления будет достаточно уже того, если государство перестанет мешать естественному процессу развития.

С тем, что проблема образования остаётся корневой в вопросе общего развития, согласен и Абдразаков. Нынешняя система, по его словам, базируется на ещё советской задаче индустриализации, под которую выпускается множество технических кадров, способных следовать всевозможным стандартам и регламентам. Однако установка на развитие инноваций противоречит этому подходу. В условиях жёстких нормативов инновации становятся невозможными, поскольку разбиваются о систему государственного регулирования и проверок.

«Мы не можем развивать инновации в Казахстане, потому что завалены нормативками и инструкциями. Мы делали исследование для правительства и пришли к выводу, что вместо того, чтобы ходить и обучать молодёжь, нужно устранять вторжение во все сферы, на уровне всех процессов. О каких инновациях может идти речь, если в конце дня к вам придёт проверяющий? Устраните эту часть. Сегодня образовательный процесс строится иначе. Уже не нужно быть PhD, чтобы работать с теми же технологиями Big Data. Всему этому можно учиться в интернете. Это никакая не проблема: поставьте задачу, соберите энтузиастов и работайте над этим. И если у вас есть энтузиазм, интеллект, желание копаться, то экспериментируйте. Но нынешняя система образования лишь убивает эксперименты», - резюмировал предприниматель.