Экономический кризис – расплата за иллюзии

Над задачей выхода из кризиса ломают головы не только политики: свое видение решения проблемы предлагает Научно-Образовательный фонд «Аспандау», в состав Правления которого входят ученые-экономисты, историки, математики.  Председатель Правления фонда Сергей Грисюк считает, что, прежде чем предпринимать те или иные антикризисные действия, необходимо тщательно проанализировать причины кризиса, которые, по его мнению, появились задолго до ипотечного кризиса в США и лежат в основе господствующей на протяжении нескольких десятков лет экономической политики развитых стран.

Экономические причины кризиса 

Нарушение объективных законов 

Сергей Владимирович, так каковы же экономические причины финансового кризиса? 

Прежде всего следует сказать о том, что фундаментальные теории, на которых строились в последние десятилетия экономика и управление экономикой большинства стран (и прежде всего США и Европы) оказались несостоятельными, поскольку базировались на ошибочном представлении, что исключительно сфера обращения (или финансовая сфера) определяет экономические процессы в целом. То есть утверждение, например, кейнсианской теории о том, что все определяется совокупным спросом, оказалось ошибочным, так же как и аналогичное утверждение монетаристов относительно количества денег. В результате этого заблуждения был допущен колоссальный перекос между реальным и финансовым секторами экономики. 

Эти диспропорции накапливались на протяжении нескольких десятилетий, и тревожные сигналы об их существовании поступали более или менее регулярно – ведь за последние 70-80 лет это далеко не первый кризис. Известны кризисы 1949-1951 гг., 1957-1959 гг., 1963 г., 1967-1969 гг., 1971 г. Особенно серьезными были кризисы 1973-1975 гг. и начала 80-х годов. Немало хлопот доставили кризисы 1989-1991 гг., и 1998-2001 гг. Все они указывали на накопленные диспропорции в экономике, что требовало определенных действий. Но никаких действенных мер не последовало. Естественно, рано или поздно эти диспропорции достигают такого уровня, когда полумерами и мерами местного характера уже ничего отрегулировать нельзя. Использовалась политика «латания дыр», но «дыра» со временем становилась все больше. 

А как же «невидимая рука Смита»? Разве рынок как саморегулирующаяся система не может самостоятельно обрести равновесие и нивелировать данные диспропорции? Может быть, ошибочна сама теория рыночной экономики? 

Сегодня глобальная экономика (прежде всего, экономика США и стран Евросоюза) построена таким образом, что в ней блокированы автоматические регуляторы рынка. Когда говорят о том, что последние события показали, насколько несостоятельна модель рыночной экономики – это большое заблуждение. На самом деле никакой рыночной экономики нигде нет. Рынок как автоматический механизм регулирования заблокирован повсеместно. Сегодня нет ни одной страны, которую я мог бы назвать страной с рыночной экономикой. И США в первую очередь. 

Первый фактор, который блокирует рынок как совокупный автоматический регулятор – это то, что в экономической науке нет настоящего понимания, что такое рынок. Об этом крупные экономисты пишут на протяжении последних двух десятков лет достаточно регулярно. 

Мы можем предложить вполне внятное, теоретически обоснованное представление о том, что такое рынок. Рынок – это не просто товарообмен, это не просто, как многие говорят, игра спроса и предложения, это не просто свободные, нерегулируемые цены на товары. Рынок – это высшая стадия развития товарного хозяйства. И характеризуется эта стадия тем, что как сфера производства, так и сфера обмена товаров (под ними понимаются товары в вещественной форме, услуги, деньги, идеи, права и т.п.) регулируются объективными экономическими законами и, в первую очередь, законом эквивалентного обмена, который на протяжении нескольких десятков лет нарушался на каждом шагу. Именно это привело к диспропорциям в экономике. Если совокупный мировой ВВП оценивается в 65 трлн. долларов, то в финансовой сфере денег и других финансовых инструментов циркулирует примерно на 500 трлн. долларов! И все это – непокрытые обязательства. 

Получается, что большая часть денег в мире фактически не существует? 

Они существуют, но не имеют товарного покрытия – это явилось причиной того, что возник колоссальный финансовый мыльный пузырь, который рано или поздно должен был обнаружить себя. Последние десятилетия господствует представление, что из денег можно делать деньги (например, наши местные банкиры здесь бы удивились: «Разве может быть иначе?»). Но это иллюзия. Экономические законы не обманешь. Закон можно нарушать, но за нарушение закона обязательно придется заплатить. Сегодняшний экономический кризис – это, прежде всего, расплата за нарушение экономических законов. 

Почему эти законы нарушались? 

Во-первых, это связано с отсутствием понимания, что объективные законы существуют и не зависят от наших желаний или от нашего незнания того факта, что они существуют. Во-вторых, нет осознания, что за нарушение этих законов придется заплатить, поскольку это обязательно приведет к печальным последствиям. Чем, например, в конечном счете, мы заплатим за этот кризис? Падением уровня жизни. В-третьих, отсутствовали некоторые базовые условия, необходимые для нормального действия закона эквивалентного обмена и производных от него объективных экономических законов, и одно из них связано с функцией денег. 

В частности, решениями государственно-политического характера была заблокирована функция денег как меры стоимости. Деньги должны выступать в качестве всеобщего эквивалента стоимости, только в этом случае мы сможем определить, сколько стоят те или иные товары, и в каких пропорциях и соотношениях в связи с этим они могут быть обменены. Сегодня стоимость товаров далека от реальной, и деньги не являются мерой стоимости. В этом случае диспропорции и нарушение эквивалентности обмена неизбежны. Этого понимания нет. 

Почему была потеряна функция меры стоимости? 

Из любого учебника истории можно почерпнуть факты относительно того, что так называемая «порча» монеты, осуществлявшаяся государственной властью (императорами, великими князьями, королями и т.п.), приводила к бунтам населения. В чем заключалась эта «порча» монет? К денежному знаку, который производился из золота, серебра или меди, добавляли более дешевый металл. И таким образом реальная стоимость данного денежного знака падала. Я уже не говорю про бумажные деньги, которые сами по себе фактически вообще ничего не стоили. 

Как известно, бумажные деньги впервые появились в VIII в. в Китае. Несколько позднее была введена смертная казнь в качестве наказания за отказ принимать императорские бумажные деньги. Во Франции, правда, в уже более позднее время (в XVIII в.), то же самое преступление наказывалось либо смертной казнью, либо 20 годами каторги. Сурово наказывался отказ брать бумажные деньги в Великобритании. В эпоху Екатерины II в России в результате того, что царица тоже стала печатать бумажные деньги, к концу ее правления за бумажный рубль давали всего 65 копеек золотом. То есть это вело фактически к обесценению денег и к тому, что они уже не могли в полной мере четко и строго выполнять функцию меры стоимости. В этом случае возникновение глубинных экономических диспропорций гарантировано. И не понимать этого, я считаю, невозможно. Если сегодня данный принцип нарушается, нужно задать вопрос: кому это выгодно? Это выгодно власти. Потому что порча монеты, выпуск бумажных денег – это всегда было инструментом ограбления населения. 

Когда деньги утрачивают свое золотое содержание, когда государство отказывается обеспечивать данное условие, мы можем не сомневаться - диспропорций экономики не избежать. И они возникнут тем быстрее, чем больше государство будет злоупотреблять печатным станком. А сегодня ситуация еще проще для власти, потому что помимо выпуска бумажных денег появилась беспрецедентная возможность выброса в сферу обращения других финансовых инструментов. Я уже не говорю про электронные деньги, эмиссия которых фактически ничего не стоит. 

Сегодня общество лишено каких-либо возможностей контролировать данную деятельность государства. И это неизбежно приводит к диспропорциям, потому что при такой бесконтрольности у общества нет возможностей эффективно влиять на политику государства в финансовой области. И тогда неэквивалентность обмена нам просто гарантирована. 

Антикризисные меры 

Замена экономических доктрин 

Итак, мы пришли к выводу, что экономические причины кризиса коренятся, прежде всего, в нарушении объективных экономических законов. Одним из важнейших условий при этом является то, что деньги продолжительное время не выполняют своей основной функции в процессе формирования меновой стоимости товаров, то есть не выступают в качестве всеобщей меры стоимости. Что необходимо сделать, чтобы ликвидировать это пагубное для экономики условие? 

Я думаю, что подавляющее большинство экономистов прекрасно понимает, что деньги могут выполнять свою функцию меры стоимости только в одном случае: если они прямо и непосредственно связаны со стоимостью золота, т.е. имеют золотое содержание. Любая денежная единица должна иметь строго установленное, фиксированное золотое содержание. И те, кто использует деньги в своей деятельности, должны иметь гарантированную возможность их обмена на соответствующие порции золота. Если этого условия нет, то деньги неизбежно перестают выполнять свою функцию меры стоимости. Пока никаких других способов осуществления функции меры стоимости мы не знаем. Я думаю, и завтра не будем знать. 

Поэтому, с моей точки зрения, сейчас мы находимся в той ситуации, когда больше не имеем права, да у нас и нет этой возможности, продолжать осуществление прежней экономической политики. Мы должны придти к какому-то соглашению, которые было бы подобно хотя бы Бреттон-Вудскому 1944 г. Символично в этой связи, что с такими предложениями в октябре 2008 г. выступили Гордон Браун, Николя Саркози и Ангела Меркель. 

Правда, необходимо иметь в виду, что возврат к Бреттон-Вудскому соглашению в чистом виде невозможен, поскольку оно основывалось на полном политическом и экономическом доминировании США, оформившемся в годы Второй Мировой войны. Они обладали самым высоким экономическим потенциалом и сосредоточили к 1948 г. около 3 мировых запасов золота. В этих условиях американский доллар мог стать мировой резервной валютой. Он сохранял это положение до 1971 г., когда правительство США отказалось обменивать доллары на золото (к этому времени золотые запасы страны сократились в два раза), что фактически можно расценивать как дефолт. В дальнейшем вплоть до наших дней доллар в качестве мировой резервной валюты обеспечивался исключительно военно-политическим доминированием США в мире и использовался в качестве инструмента ограбления планеты. 

Актуальность кардинального реформирования мировой финансовой системы сегодня очевидна. Но, тем не менее, саммит G20 не пришел к каким-то решениям по этому поводу. Опять прозвучали общие слова о том, что нужно сделать финансовую систему более прозрачной, поставить под контроль выпуск финансовых инструментов, сделать более прозрачными механизмы регулирования, решить проблемы рисков, разработать новые рейтинговые системы и т.д. 

То есть никто не собирается менять экономическую систему? 

По крайней мере, до сих пор никаких разумных предложений не прозвучало. Вероятно, есть иллюзия, что еще некоторое время можно потянуть, но я уверен - это чрезвычайно опасно. Скорее всего, есть какая-то часть экспертного сообщества, которая либо по неграмотности, либо по каким-то своим субъективным соображениям предпочитает объяснять причины кризиса несколько иначе: мы тут запутались, ошиблись, но если сделаем рейтинговую систему прозрачнее, будем следить за выпуском финансовых инструментов более тщательно, тогда можно будет работать. Так действовать, конечно, можно, только это чревато еще более крупными масштабами потрясений. Помните шутку: «А волчьи ягоды есть можно? Можно, но отравишься». Они уже сейчас не ограничиваются областью экономики и сопряжены с глубинными социальными, в том числе политическими кризисными тенденциями. Поэтому я уверен, и в этом я не одинок, что господствующие сегодня экономические доктрины необходимо заменить новыми, которые должны основываться, прежде всего, на признании того, что объективные экономические законы существуют, их следует изучать и именно на них нужно опираться при принятии тех или иных решений. 

Какие еще существуют законы в экономике, кроме закона эквивалентного обмена? 

Производными от закона эквивалентного обмена являются законы стоимости, спроса и предложения, усреднения нормы прибыли и т.д., которые хорошо известны экономистам. Ведь ничего нового в этом нет. Есть нежелание части экспертного сообщества признать, что это реальность. Однако, объективные законы вообще и экономические законы, в частности, определяются как объективные именно потому, что прокладывают себе дорогу независимо от субъективных представлений и установок людей. Кризисы, подобные нынешнему, заставляют человека осознать, что социальное бытие, в том числе экономическая деятельность, такая же объективная данность, как, например, природа. Законы природы ведь тоже можно нарушать, но только некоторое время, и весь вопрос заключается в том, как дорого за это придется заплатить. Так же и в экономике. 

Я настаиваю на том, что мы живем в историческую эпоху, когда человек обязан осознать свою ответственность за нарушение объективных законов. Причем это касается не только сильных мира сего: политиков, военных, ученых, представителей исполнительной власти, крупного бизнеса и т.д., но и каждого человека вообще. Сегодня человеку в своем поведении необходимо перейти от «я так хочу» к принципиально иному пониманию отношений с миром: «я хочу, потому что знаю, это позволяет объективный закон». Я надеюсь, что читатели хорошо понимают, что это означает. 

Давайте приведем пример: играть на бирже, покупать или продавать производные инструменты, недвижимость и т.д. – разве это нарушение закона? 

Люди играли в эту игру, не подозревая, чем она чревата. Если бы они понимали, что объективный экономический закон не обмануть, то, бесспорно, задумались. Однако, помимо наивных и недогадливых (они не ведают, что творят), есть те, кто все прекрасно понимают, а также те, кто все это организовал. 

Эгоцентризм, как одно из определяющих личностных свойств современного человека, диктует ему поведение, ориентированное исключительно на собственную выгоду. При этом человек редко задумывается, чем может обернуться сиюминутная выгода, к каким глубоким и тяжелым последствиям она приведет завтра. 

Если масса людей готова играть на таких условиях, не думая о будущем, в обществе должны быть созданы охранительные механизмы, способные защитить его от подобного поведения. Сегодня их нет. Не видно особой озабоченности также и по поводу необходимости их создания.

Низкий уровень образования людей вообще и понимания социальных процессов, в частности, лежит в основе их разобщенности и неспособности создать охранительную систему общества, обеспечивающую устойчивость последнего. 

Разве эгоизм – это не естественное (объективное) желание человека? Разве не на эгоизм опирается вся экономическая теория, в частности, теория потребления? 

Это утверждение, к сожалению, для многих является истинным. Но я не открою Америки, если скажу, что в рамках социологии и психологии существует достаточно исследований, которые показывают, что эгоистическая ориентация - это только определенная стадия в развитии человека. Она связана с тем, что человек пытается обеспечить, прежде всего, собственное выживание как индивида, как биологической особи. Но в человеке ведь помимо индивидного есть еще и личностное начало. И по мере развития этого личностного начала человек начинает понимать, что его существование как особи, как чего-то отдельного от других, в значительной степени обусловлено тем, как все прочие особи относятся к нему и друг к другу. По мере развития личности круг потребностей расширяется, причем расширяется с ускорением, и на определенном этапе становится очевидным, что «Я» не может собственными силами и возможностями удовлетворить все свои потребности. Как перейти от приоритета «Я» к приоритету «семьи», человеку понятно, потому что есть практический опыт, а как перейти от «семьи» к более высоким уровням общности? Это должно быть обеспечено последующим процессом социализации - воспитанием и обучением. Однако, данная общественная функция в настоящее время выполняется плохо. 

Картина усугубляется тем, что мы активно заимствуем западные ценности индивидуалистического характера. Нам настойчиво внушают, что «Я» и «моя семья» – это самое дорогое, что есть на свете – наивысшая ценность. Вспомните, еще два десятилетия назад утверждалось прямо противоположное: что общественные интересы более значимы, чем личные. Насаждаемый таким образом индивидуализм нас разобщает. Однако, я думаю, что это временное явление, поскольку человек неизбежно и очень скоро осознает свою зависимость от окружающих. 

Результатом переживаемого сегодня кризиса должно стать изменение системы ценностей. Человеку закономерно откроется простая истина, что его собственное «Я», безусловно, дорого и драгоценно, но оно не должно доминировать в системе ценностей. 

Религия может предложить такие ценности? 

Религия предлагает, по крайней мере, в индивидуальной системе ценностей на первое место поставить бога. Это уже конструктивнее, чем «Я». А если учесть, что между «Я» и богом выстраивается целая иерархия ценностей, которая определяет поведение, тенденции развития человека, его цели и способы их достижения, то это позволяет человеку все-таки более адекватно реагировать на многое, что в этом мире происходит. По крайней мере, он не присваивает себе функции существа, которому все позволено. 

Давайте вернемся к антикризисным мерам. В частности, как вы оцениваете те меры, которые сейчас предпринимаются в Европе и в США? 

Специфика этого кризиса заключается в том, что он впервые действительно является глобальным. И в этих масштабах очевидна тщетность тактики «латания дыр». Страны Евросоюза приняли решение о выделении 2 трлн. евро. В США на борьбу с кризисом уже направлено около 1 трлн. долларов. Новоизбранный президент Б. Обама сегодня говорит о дополнительной потребности в 7 трлн. Учитывая уровень экономических диспропорций, о чем было сказано выше, а также их природу, нет оснований сомневаться, что подобные меры только усугубят положение. Важно понимать, что все эти вливания представляют собой необеспеченные государственные финансовые обязательства, которые только увеличивают разрыв между реальным и финансовым секторами экономики. 

На мой взгляд, то, что сегодня делается в США, Евросоюзе, России и у нас – это лишь отсрочка кризиса. Нет конкретных просчитанных мер, которые бы позволили однозначно сказать, что эти действия ведут к разрешению кризисной ситуации. Их действительно нет! Почему я это так уверенно утверждаю? Потому что правила экономической игры нигде не меняются. Но ведь причиной кризиса являются именно они. Если мы сегодня диспропорции пытаемся нивелировать вливанием дополнительных финансовых ресурсов, то, по крайней мере, нужно отдавать себе отчет, к каким последствиям это приведет завтра. 

Замена экономических правил или доктрин требует некоторого времени, а что нужно делать правительству Казахстана в краткосрочной перспективе? 

Главная проблема наших банков – это колоссальная кредиторская задолженность (и внешняя, и внутренняя), которую непонятно как гасить. Начнем с внутренней, которая подразумевает ухудшение качества банковских активов. С моей точки зрения, существует только один реальный механизм разрешения этой проблемы. Представим конкретный банк. Он является кредитором физических и юридических лиц, которые в силу сложившихся экономических условий не могут выполнять свои обязательства. Что может сделать банк в этом случае? У него есть два сценария. Первый – объявить, что банк не собирается идти ни на какие уступки и требует погашения кредитов здесь и сейчас. К чему это приведет в реальной экономической ситуации? К тому, что никакая задолженность погашена не будет, и банку придется довольствоваться теми залоговыми обязательствами, которые ему были предоставлены при заключении договора займа. Реализовать их он не сможет, а если и сможет, то по ценам, которые вряд ли покроют возникшую кредиторскую задолженность. А теперь представим себе, что то же самое сделают все банки. Совершенно понятно, что цена этих залогов упадет неимоверно. Подобный сценарий будет равносилен для банка самоубийству. Он может сразу объявить себя банкротом, даже не проводя эти мероприятия. 

Второй вариант связан с другим сценарием. Банк должен искать механизмы, которые позволили бы создать для его должников условия, при которых возврат долга становится реальным. Каким может быть механизм? Только отсрочка платежей. Для того, чтобы банку сделать это, необходимы ресурсы. Мы же понимаем, что банк ссужал заемщикам не собственные финансовые средства, а также заемные – сам банк, в свою очередь, является должником по отношению к каким-то финансовым учреждениям. И совершенно понятно, что подобные решения о выборе этого сценария не могут быть приняты на уровне отдельного банка. Они должны приниматься как минимум на уровне государства, а еще лучше – на межгосударственном уровне. Саммит G20, совещания стран АТЭС и т.п., с моей точки зрения, должны иметь своей целью выработку таких механизмов, которые позволили бы реализовать подобный сценарий. Для этого необходимы соответствующие соглашения на международном уровне и не иначе. 

А как решать проблему с внешней задолженностью? 

Здесь не нужно изобретать велосипед и делать вид, что этот велосипед до нас никто не изобрел. В 1933 году в США для того, чтобы ликвидировать последствия разразившегося кризиса, была создана государственная компания. Она выкупала кредиторскую задолженность банков, естественно, с приличным дисконтом. Вследствие этого острота кризиса была снята. Компания была ликвидирована в 1952 году, причем с некоторой прибылью. То есть такая деятельность позволила не только разрешить эту проблему, но и в долгосрочной перспективе оказалась прибыльной. Почему бы нам не пойти этим путем? 

За счет каких средств может быть осуществлен государственный выкуп обязательств банков по внешним займам? 

Сегодня я часто слышу на разных уровнях, что для Казахстана данный путь невозможен, потому что страна не располагает достаточными ресурсами. Скорее всего, это непонимание реальной сути вещей. Во-первых, требуется не такая уж большая сумма: если казахстанский ВВП составляет 160-170 млрд. долларов, то речь идет о нескольких процентах от этой суммы. Это не убийственно, тем более в условиях мирового кризиса. Во-вторых, есть разные пути поиска необходимых средств. Например, еще никто не отменял внешнего займа как источника ресурсов. Другой вопрос: где занимать? Понятно, что сегодня возможность занимать гораздо меньше, чем 10-15 лет назад, но у нас есть партнеры, с которыми мы поддерживаем длительные взаимовыгодные отношения – например, Россия. Сегодня Россия оказывает помощь Белоруссии в размере 2 млрд. долларов, в том числе и на поддержку финансовой системы. Почему Россия не может оказать эту помощь нам? Конечно, может. Я в этом просто уверен. 

Следующий вопрос – единственный ли это сценарий или нет? Я думаю, что не единственный. У нас есть в стране люди, которые обладают состояниями, сопоставимыми примерно с тем объемом ресурсов, которые необходимы для разрешения этой проблемы. Почему бы, например, на государственном уровне при соответствующих гарантиях не организовать механизм, который был бы выгоден частному инвестору в среднесрочной и долгосрочной перспективе?

Вы предлагаете прямую государственную поддержку банков путем выкупа их обязательств или плохих активов, а правительство пошло другим путем, кредитуя строительные компании, малый и средний бизнес, чтобы они могли возвращать долги и поддерживать тем самым банки. Почти по такому же механизму будут реализованы 10 млрд. долларов, выделенные из Национального фонда в рамках антикризисной программы. На ваш взгляд, насколько эффективен такой механизм поддержки? 

Абсолютно неэффективен! Вряд ли вообще возможно реализовать эту программу, она чисто технически нереализуема. Не надо забывать о коррупции! Кто будет принимать решения, и в какие реально обозримые сроки это будет осуществляться? Дойдут ли вообще эти деньги до реального сектора экономики? И кто будет это контролировать? 

В нынешних условиях можно полагать, что они дойдут до тех, кто называется «свои люди». Пока мы не побороли коррупцию, обеспечить эффективность подобной схемы невозможно. 

Например, в начале года было выделено 4 млрд. долларов для поддержки строительных компаний. Но наша строительная компания, находящаяся в структуре холдинга, никак не почувствовала реакцию рынка на эти деньги. Если бы эти деньги реально были вложены в процесс строительства, то мы бы получили дополнительный всплеск заказов на отделочные работы. Значит, на эти деньги никто ничего не построил, или почти никто и почти ничего. 

Должны быть созданы четкие, прозрачные и очень простые механизмы контроля исполнения программы. Только в этом случае можно рассуждать об ответственности. Например, эти деньги можно было бы отдать той самой государственной компании, которая обеспечила бы выкуп кредиторской задолженности. Данные функции можно прописать и вновь созданной и уже существующей компании (например, «СамрукКазына»).

Но существует мнение, что правительство не обязано решать проблемы частных лиц, в частности акционеров банков или инвестиционных компаний. 

Это опасное мнение, потому что на эти финансовые институты завязаны жизни миллионов людей. Банки и прочие финансовые учреждения представляют собой системообразующий сектор экономики. И дать ему утонуть означает получить экономическую стагнацию на несколько лет. Сегодня некоторые легкомысленно относятся к этому: подумаешь, дефолт, ну и что? А ведь дефолт – это не только падение кредитных рейтингов страны, а реальная утрата политической и экономической независимости. С другой стороны, поддерживая финансовый сектор, но не меняя правила игры, мы не разрешаем проблему, а просто ее отодвигаем. 

Если банки настолько важные общественные институты, почему бы тогда не сделать их государственными или полугосударственными? Некоторые эксперты высказывают мнение о создании одного государственного банка второго уровня. Насколько это реальные предложения? 

Может ли государство участвовать в банковской деятельности? Я думаю, да. Но всякий раз при этом мы должны понимать, что появление на рынке агента, обладающего непропорционально большой в рамках данного рынка возможностью воздействовать на него, всегда опасно. Это, как правило, приводит к блокированию или существенной деформации объективных законов. Понимая данную закономерность, нельзя допускать ситуации монополизма. Тем более опасно сращивание монополии с государственной властью – это уничтожение рынка. Оно неизбежно ведет к углублению противоречий между элементами экономической системы, даже если в основе лежат благие намерения. 

Чем аргументируют свою позицию сторонники государственного банка? Они говорят, будто компания будет руководствоваться интересами общества и потому не позволит реализовывать субъективные интересы. Но это иллюзия. В условиях неразвитого гражданского общества государственные чиновники имеют полную возможность реализовывать свои собственные интересы, как индивидуальные, так и корпоративные. Вследствие этого между общественными и государственными интересами, как правило, возникают противоречия, разрешить которые обычно чрезвычайно трудно.